Начинаем читать.... Когда и как?

Эта статья открывает цикл материалов, посвященных «книжному старту» - периоду, когда мы начинаем читать книжки маленьким детям.
Следом за ней мы советуем прочитать статьи «Как выбирать книги для малышей?» и «Книжки для рассматривания с малышами».
Что такое книжка? В первую очередь, это предмет. В отличие от камня или палки это предмет рукотворный, созданный для определенных, специфически человеческих надобностей. Как кастрюля создана, чтобы в ней варить, расческа – чтобы причесываться, стул – чтобы на нем сидеть, ложка – чтобы есть. Соответственно, существуют специальные правила употребления этого предмета, которые должен понять ребенок.

Многие ревнители чтения утверждают, что читать ребенку можно с момента рождения, а еще лучше начинать это благородное дело до рождения. На последних месяцах беременности сидишь, поглаживаешь животик и читаешь какого-нибудь «Винни-Пуха». И потом, как нам говорят, родившийся ребеночек эту книжку непременно «опознает» как знакомую.
Я ничего не имею против. Я только «за». Будущей маме очень полезно читать талантливые детские книжки, особенно такие как «Винни-Пух», потому что они обладают всеми «волшебными» качествами искусства, да еще и настраивают на ребенка, тонко и ненавязчиво рассказывают об особенностях его мировосприятия.
Я даже полагаю, что женщине вообще полезно читать – не только во время беременности, но и без нее. А «читающая мама», к тому же, – важное обстоятельство для появления в будущем читающего ребенка. Что же касается малыша, то «опознает» он читанный ему в утробе текст или встретится с ним «на новеньких», не очень существенно. Существенно, чтобы встретился.
Но в результате оказывается, что рекомендация «начинайте читать до рождения» лишена всякого практического смысла, потому что не отвечает на вопрос, когда же начинать показывать ребенку книжки, в каком возрасте. И как это делать?

«Читающая мама» – важное обстоятельство для появления в будущем читающего ребенка.

Попробуем разобраться.
Что такое книжка? В первую очередь, это предмет. В отличие от камня или палки это предмет рукотворный, созданный для определенных, специфически человеческих надобностей. Как кастрюля создана, чтобы в ней варить, расческа – чтобы причесываться, стул – чтобы на нем сидеть, ложка – чтобы есть. Соответственно, существуют специальные правила употребления этого предмета.
Предмет «книга» адресован нашему воображению. Кроме действия по переворачиванию страниц он требует от нас еще и других, невидимых, внутренних действий.

Книга – это особый предмет, адресованный нашему воображению.

Вот эти два обстоятельства – специфическая «предметность» книги и способность ребенка к ее восприятию – определяют время книжного старта для самых маленьких.

* * *
Раз книжка – это «специфический предмет», значит, и его специфику ребенок сможет воспринять, когда достигнет определенной степени психической зрелости. Окружающие предметы начинают интересовать малыша довольно рано – когда он начинает тянуться к ним ручками. Но в течение некоторого времени (того, которое называется ранним детством) главная цель такого интереса – произвести над предметом какое-то действие: сунуть в рот, выкинуть из манежа, заставить издать какой-то звук. Восьмимесячного, годовалого и полуторагодовалого ребенка заботит не столько специфическое назначение предметов, сколько их свойства, проявляющиеся в ответ на действие.
Иными словами, если поставить перед ребенком кастрюлю с крышкой, он будет с удовольствием ее снимать и с шумом водворять на место. Но это манипулирование с крышкой еще не означает, что ребенок «постигает» истинное предназначение кастрюли. В данный момент он постигает принцип «входит-выходит». Как ослик Иа-Иа, получивший в подарок пустой горшок из-под меда. Если перед ребенком такого же возраста положить книжку – большую, красивую, с крепкими картонными страницами, он, скорее всего, обнаружит: страницы можно переворачивать. Это занятие – переворачивать страницы – и станет главным. Но оно пока имеет мало отношения к восприятию прекрасного, как бы мы ни убеждали себя, что все дело именно в магии прекрасного. Дело в толстом картоне и в объеме предмета. Переворачивание страниц для ребенка определенного возраста мало отличается от манипуляций с крышкой от кастрюли. Ничего плохого в этом нет. Это по-своему полезно – при условии, что книжка не рвется. Или если не происходит так, как у одной мамы: по совету прогрессивной подруги купила восьмимесячному сыночку дорогую модную книжку, а он ее грызет.
Так он в своем праве! Исследует окружающий мир доступными ему способами.

Переворачивание страниц книги для ребенка раннего возраста мало отличается от манипуляций с крышкой от кастрюли.

Первыми признаками того, что уже «пора», нужно показывать малышу книжки, могут служить его попытки использовать другие предметы по назначению. К примеру, возить расческой по волосам (а не только пересчитывать ею появившиеся зубки). Или самостоятельно подносить ложку ко рту, пользоваться чашкой. Надевать на головку разные головные уборы – собственные и чужие, но именно на головку. Это сигнал к тому, что и книжка может быть воспринята в ее специфическом назначении – как предмет для особого действия.

Первыми признаками того, что уже настала пора показывать малышу книжки, могут служить его попытки использовать другие предметы по назначению.

Но сам малыш, без взрослого, еще не может совершать это специфическое действие. Оставлять маленького ребенка один на один с книжкой (даже если она из толстого картона) – это значит создавать условия для превращения книжки в предмет произвольных манипуляций, ставить ее в один ряд с кастрюлей или кубиками.
В истинном своем назначении книжка выступает для ребенка лишь тогда, когда он общается по поводу нее с взрослым.
– Смотри-ка, Ксюшенька, кто это тут нарисован? Это котик. Видишь, какой котик? Ах ты, котенька-коток, котя, серенький лобок. Приди, котик, ночевать, нашу Ксюшеньку качать (слово «деточка» очень правильно заменяется именем малыша). Смотри, что котик делает? Колыбельку качает. Кто в колыбельке лежит? Ксюшечка. Вот она, моя Ксюшечка. Как я ее покачаю? Вот так…

В истинном своем назначении книжка выступает для ребенка лишь тогда, когда он общается по поводу нее с взрослым.

Можно ли назвать это чтением в чистом виде? Это скорее родительское «камлание» над книжкой.
Речевая импровизация, то и дело уходящая от написанного текста, постоянно апеллирующая к малышу, к его опыту, к взаимодействию с ним. Одна замечательная мама, которая очень рано начала показывать своей дочке книжки, так описывала этот процесс: «Как мы читаем? А вот как. Открываем книжку, смотрим на картинку. Я что-нибудь про эту картинку рассказываю. Показываю, где кто, как называется, что делает. И Ксюша мне показывает, где кто. Она хорошо запоминает, что здесь нарисовано, и ей очень нравится рассматривать картинки и слушать, как я в это время что-то рассказываю. А вот когда я начинаю читать то, что написано, она меня останавливает. Ей больше нравится слушать, как я выдумываю что-то свое».
Такое поведение характерно для еще не говорящих или только начинающих говорить детей. Оно обусловлено законами речевого развития ребенка.
Речь – важнейшее достижение малыша и его важнейший жизненный инструмент – вырастает из общения с взрослым, который в психологии называется «близким взрослым». Чтобы малыш к полутора годам заговорил, он с рождения должен слышать человеческую речь. Причем не речь вообще, не фоновую речь, а речь близкого взрослого, обращенную лично к нему.

Чтобы малыш к полутора годам заговорил, он с рождения должен слышать человеческую речь, обращенную лично к нему.

Наблюдения за малышами в домах малютки приводят к печальным выводам: на развитие младенцев не оказывает никакого влияния «техническая речь». Магнитофон может работать двадцать четыре часа в сутки – «петь» колыбельные и рассказывать потешки. Это никак не продвинет бессемейных детей в речевом развитии. Даже постоянно говорящие нянечки очень немногое могут изменить в ситуации. Их слишком мало на такое количество воспитанников. Они слишком редко обращают свои слова к конкретному ребенку. Так что младенцы-сироты испытывают дефицит общения вообще, и дефицит речевого общения в частности. Это одна из важнейших причин, по которой такие дети отстают в развитии от сверстников. Доктор психологических наук Елена Смирнова в своей книжке «Ползунки и ходунки» пишет, что к малышам раннего возраста (это дети в возрасте от года до трех), когда они, к примеру, находятся в детском саду, совершенно бесполезно обращаться словом «дети». Они попросту «не слышат», не относят к себе такого «собирательного» обращения. Каждого нужно назвать по имени.
Книжная речь – это обобщенное обращение. Ведь она писалась не для данного, конкретного ребенка. Чтобы ее воспринимать, ребенок должен научиться «слышать» слово «дети». Это происходит, как правило, в возрасте между двумя и тремя годами. Умение причислять себя к группе «дети» тесно связано с пробуждением индивидуального самосознания (чтобы причислять, нужно сначала научиться себя выделять). О том, что оно «пробудилось», мы узнаем по появлению в речи малыша местоимения «я», которое, как правило, знаменует собой важнейшее событие – «кризис трех лет». Понятно, что отметка «три» достаточно условна. Одни дети переживают кризис на полгода раньше, другие – на полгода позже. С точки зрения чтения главное – появление у ребенка нового самоощущения, связанного с «я».
С появлением «я» начинается новый этап социализации, т.е. возможно расширение круга общения, возможно установление новых отношений с самыми разными людьми – не только с близкими взрослыми. В расширяющийся круг общения, безусловно, попадают и такие «собеседники», как авторы детских книжек. Это и есть момент, знаменующий собой начало нового, «книжного» периода – когда способность малыша воспринимать тексты резко возрастает, количество доступных для понимания текстов сильно увеличивается.
Но читать малышу мы начинаем значительно раньше, ориентируясь на речевые возможности ребенка.

С появлением «я» способность малыша воспринимать тексты резко возрастает.

Как только малыш начинает говорить предложениями (пусть коротенькими) и облекать свои желания в слова, он может уже не только участвовать в «камлании» над книжкой, но и слушать «жесткий», заданный книжный текст. Способность к восприятию книжного текста у каждого малыша развивается в своем темпе, как и его речь.
Но эта способность вырастает из речевого общения с близким взрослым, из общения вокруг книги, построенного на речевой импровизации. Чем меньше ребенок, тем более адекватным для него является речевое общение в форме рассказывания.
Так что «камлать» над книжками надо.

Марина Аромштам

Из сайта «ПАПМАМБУК»

Как выбирать книги для малыша?

фото Елены Шишкиной

Этап рассказывания, импровизированного общения «над книгой» предшествует собственно чтению.
Значит, в начале «книжного пути» малыша нужно выбирать те книжки, которые могут стать – внимание! – источником нашей собственной, родительской речевой импровизации. Книжки, по картинкам которых мы, взрослые, сможем рассказывать ребенку. Книжный текст, даже если он существует, может лишь задавать направление нашей речи.

Но книжек, которые создавались бы специально для этого – т.е. для рассказывающих взрослых, – очень мало. Издатели никогда не формулируют себе цель таким образом. Они создают книжки для малышей «от года до трех». А это самая бессмысленная адресация, которую можно придумать. (Она заимствована из САНПИНов, но вряд ли наш головной институт здравоохранения, разрабатывающий разные санитарные нормы, можно считать главным экспертом в области психологических особенностей детей.)
Между годовалым и трехгодовалым – пропасть, которая измеряется в единицах развития речи.
Существуют три разных человечка: неговорящий, начинающий говорить и хорошо говорящий.
Неговорящему или только начинающему говорить мы по преимуществу рассказываем, говорящему – уже читаем. И критерии «подходящих» по возрасту книжек здесь совершенно разные. 

Пока малыш не начал говорить, мы можем не утруждать себя поисками текстов, которые он «поймет».

Пока малыш не начал говорить, мы можем не утруждать себя поисками текстов, которые он «поймет».
Смысловая составляющая текста – каким бы простым, коротким, выразительным он ни был – на этом этапе все равно приносится в жертву. Повторюсь: нужно искать такие книжки, рассматривая которые мы можем с удовольствием общаться с малышом.
Лучше всего для этого, казалось бы, подходят книжки-игрушки. Они предполагают со стороны «смотрящих» какое-то действие: дернуть за веревочку («дверь и откроется»), нажать кнопочку, сдвинуть клапан, покрутить колесико, погладить нечто мохнатенькое. Вроде, верный ход: малышу предлагается то, что для него органично и привлекательно. Но если таким действием исчерпывается все общение, мы не можем отнести его к разряду «книжного». Оно ничем не отличается от манипуляций с другими предметами. Если мы хотим, чтобы ребенок производил какие-то «развивающие» действия – и только, то гораздо эффективнее использовать для этого специальные игрушки, а не книжки.

В книжном общении действие (открывание-закрывание, верчение колесика, ощупывание и т.п.) может быть только вспомогательным: его функция – удержать внимание ребенка на картинке, помочь ему сконцентрироваться.

В книжном общении действие (открывание-закрывание, верчение колесика, ощупывание и т.п.) может быть только вспомогательным: его функция – удержать внимание ребенка на картинке, помочь ему сконцентрироваться.
Такое действие должно легко встраиваться в нашу речь, в наш рассказ, помогать ему.
Если так происходит, значит, книжка-игрушка сделана правильно. Если же действие самодостаточно или избыточно по отношению к книжке в целом, значит, если «игрушечный» элемент перевешивает книжный и не помогает, а скорее мешает малышу смотреть книжку.
Наша цель – помочь малышу накопить опыт рассматривания. Мы почти не отдаем себе отчет в том, насколько важен этот опыт и насколько далеко идущие последствия он имеет. Ведь что такое «смотреть картинки»? Особенно в раннем возрасте, когда речь только развивается, когда малыш в буквальном смысле «входит в культуру» – поднимается на две ножки, делает первые шаги, осваивает мир предметов? Смотреть на картинки – значит видеть знаки.
Вот пятно (набор линий), которое взрослый называет «кошка». Но ведь это не «натуральная» кошка, не та, которую мы показывали малышу во дворе. Это изображение кошки, или знак кошки. А знак кошки – это результат конвенции, соглашения между представителями одной культуры – узнавать кошку в пятнах и линиях на плоскости по набору каких-то признаков. Точно так же в нашей культуре существует договоренность обозначать звуки. Для этого тоже есть знаки – буквы, алфавит.

Когда мы рассматриваем с малышом картинки, он получает первый опыт «прочтения» знаков. Это своего рода подготовка к овладению чтением в будущем.

Иными словами, когда мы рассматриваем с малышом картинки, он получает первый опыт «прочтения» знаков. Это своего рода подготовка к овладению чтением в будущем. Причем не только техникой чтения. Мы не случайно показываем ребенку картинки, а не «голые» знаки. Картинки – это художественные образы. Они не просто обозначают какой-то предмет, но и выражают к нему эмоциональное отношение художника. Это отношение заразительно (в этом и заключается воздействие искусства). Когда мы говорим «выразительная картинка», «яркий образ», мы имеем в виду, что образ обладает свойством воздействовать на наши эмоции.
Эмоции ребенка, с одной стороны, еще очень просты и укладываются в формулу «мне хорошо – мне плохо». Им предстоит развиваться, усложняться, ими нужно учиться управлять. С другой стороны, малыш – существо, движимое эмоциями. Эмоция – это локомотив, доставляющий в «центры обработки» самую различную информацию.
Картинка, которую мы показываем маленькому ребенку, должна вызывать у него эмоции – положительные эмоции, стимулирующие его познавательную активность. А это значит, что картинка, ее образы должны обладать чем-то таким, что соотносится с опытом ребенка, поскольку самый главный эмоциональный «привод» – это узнавание.
Но дело здесь не в том, что ребенок должен видеть на картинках знакомые ему реалии. Что мы можем показывать ему только кошку, а крокодила, к примеру, не можем, потому что он никогда не видел живого крокодила. Он много чего не видел в реальности. И, главное, он еще видел очень мало «нарисованного». Дело в другом.

Главные переживания в раннем возрасте связаны с действиями, с движениями.

Узнавание основано на опыте переживаний. А главные переживания в раннем возрасте связаны с действиями, с движениями. Ребенок раннего возраста – «субъект действующий». Движение – это источник его развития в самых разных сферах (физического, умственного, эмоционального и т.п.).
Движение и есть то, что будет привлекать внимание малыша к картинке. Собственно, на этом и основано внедрение в книжку игровых элементов. Однако это движение «внешнее». А еще должно быть движение, которое кроется в самой картинке. Нарисованные персонажи детских книжек непременно должны совершать какие-то действия. А мы, зрители, должны легко угадывать эти действия и движения.

Нарисованные персонажи детских книжек непременно должны совершать какие-то действия. А мы, зрители, должны легко угадывать их действия и движения.

Если мы, взрослые, можем назвать эти действия словами, если этих действий много, значит, книжка нам подходит. Иными словами, чем больше глаголов «видно» на картинке, тем лучше. Ну, и картинки должны быть хорошо нарисованы.

Марина Аромштам

Маленький Мышонок и огненный Лис

Иллюстрация Юрия Васнецова к сказке Виталия Бианки «Лис и мышонок»

Сказка Виталия Бианки «Лис и Мышонок» - классическая сказка, которую многие взрослые знают со времен собственного детства. Иллюстрации к ней нарисовал гений полиграфического искусства, адресованного самым маленьким, Юрий Васнецов. Издательство «Мелик-Пашаев» переиздало книжку на глянцевой бумаге, и иллюстрации Васнецова заиграли новыми красками.
Иными словами, книга «Лис и Мышонок» - результат совместных усилий двух больших мастеров. И именно в таком виде она является шедевром книжного искусства. А читать ее можно по-разному с детьми разного возраста.

 

«Лис и мышонок»

Виталий Бианки
Художник Юрий Васнецов
Издательство
«Мелик-Пашаев», 2011 г.

 

В начале книжного пути самое главное – научить малыша рассматривать иллюстрации, и картинки в книжке предоставляют для этого богатые возможности. На одной странице каждого разворота нарисован Лис, на другой стороне – Мышонок. Всего два персонажа, которые очень хорошо видны, так что их можно рассматривать в подробностях. Оба привлекают внимание ребенка своими разнообразными позами и меняющимся от страницы к странице настроением. Лис и Мышонок противопоставлены друг другу в тексте, и это противопоставление четко прочитывается на рисунках.

Лис большой, мышонок маленький. Лис огненно-рыжий, часто – с раскрытой пастью, в которой видны зубы, и с палкой. Лис принимает разные угрожающие позы. Его хвост – как огонь. А Мышонок – серенький, явно беззлобный и уязвимый, – занят «домашними» делами: то копает лопаткой, то грызет морковку, то спит в уютной маленькой кроватке. И хотя на последней странице вид у него испуганный, все-таки он спасается от Лиса, убегает от его когтей.
То есть, рассматривая вместе с ребенком картинки, можно все время уточнять: что делает Лис? Что делает Мышонок? И в конце рассматривания подчеркивать: Мышонок от Лиса убежал.

С детьми постарше эту книжку читают и рассматривают несколько иначе.
Текст В. Бианки короткий, емкий, созданный в лучших традициях фольклора.
Ребенок легко отождествляется с маленьким Мышонком и словно включается в игру – нечто среднее между прятками и игрой в кукольной домик. От пряток здесь понятно что: Мышонок прячется от Лиса в норке. Но это не просто норка-ямка. Тут тебе и спаленка, и кладовочка: причем все, заботами Ю. Васнецова, «обставлено» так, как должно быть в кукольном домике.

С другой стороны, ребенок, безусловно, получает благодаря этой сказке и некоторую «сумму экологических знаний». К примеру, о том, что лисы питаются мышами («мышкуют»), что мыши живут в сложно устроенных норках. В коротеньком тексте есть даже новое «специальное» зоологическое слово-термин – «отнорочек».

Сказка коротенькая. После нескольких прочтений дети легко запомнят ее наизусть. И это очень удобный текст для инсценирования в настольном театре. Изображения персонажей можно вырезать из картона и наклеить на пластиковые стаканчики или вылепить из пластилина.
Эта книга также может стать одной из первых книг для самостоятельного чтения ребенка.